В конце августа сделалось повеселей. Встало на крыло новое поколение пернатых, всё чаще стали попадаться молодые гагары, да и другие водоплавающие. В сети стало попадаться всё больше рыбы, зашевелился валёк! Появились грибы, ягоды.  Близилась путина.

Днями возились со снастями, проводили ТО моторам. «Вихри» пришлось убрать в дальний угол, аппетит сильно большой, а с топливом у нас проблемы. Основной упор делали на «Ветерки»: скорость поменьше, но намного экономичней, и, исходя из того, что времени у нас хоть отбавляй, а бензина не очень, то выбор был очевиден.

В свободное от суеты время я гулял по лесу и берегу с «мелкашкой». Патроны оставались только на карабин, и то не много, а с неё хоть где куропаточку стрельнёшь, где уточку, а если повезёт - то и глухоришку подстрелишь.

Частенько делали совместные вылазки за грибами и ягодой. И среди этих забот как-то и плохое забылось, или просто привыкли уже к своей судьбе! Всего хотелось заготовить в прок, грибов, ягод, рыбы и дров. Уже, как-то на подсознании, мы приобретали постепенно утерянные со временем навыки и образ жизни наших предков, постепенно удаляясь от цивилизации. У каждого из нас появились со временем какие-то любимые занятия, чаще стали уединятся.

Я любил по окончанию «рабочего» дня в одиночку с мелкашкой на плече погулять по берегу озера. Каждый раз оно разное: то спящее, то злое, то игривое, веселящееся в лучах уходящего солнца. Идёшь, всматриваешься вдаль, выглядывая какое-то незнакомое пятно, которое по мере приближения превращается в утку, или принесённый волнами корень. Подойдёшь, возьмёшь корявое, мокрое дерево, покрутишь в руках созданную природой невиданную зверушку, или же наоборот, очень похожую на земную тварь, покрутишь, да швырнёшь ее на берег к куче таких же, не похожих друг на друга палок, принесенных весенней водой.

В такую вот прогулку, на расстоянии трёх километров от базы, спугнул я выводок глухарей. Птицы полетели низко над макушками леса, вдоль таёжного ручья. Я пробрался через заросли тальника и ольхи, выбрался на крутой берег и, осторожно ступая, двигался вдоль журчащего родничка. Подойдя ближе к заросшему руслу, обнаружил довольно свежую тропинку, не звериную, людскую, присыпанную прошлогодней хвоей. Пройдя по ней метров пятьсот, увидел среди высоких густых деревьев, растущих вдоль ручья, кем-то спрятанный лабаз. Он был добротный, не старый, рядом, упёртая на стволы лежала лестница, уже малость заросшая травой и кустиками голубицы, так что мне пришлось приложить некоторые усилия для освобождения её из плена.

В лабазе висели, в основном, личные вещи и сломанное одноствольное ружьё 16 калибра. Вернее, не сломанное, а разукомплектованное: не было цевья. В ящике к большой моей радости я нашёл 12 пачек патронов к нему. Ружьишко, конечно, для стрельбы непригодное, а вот патрончики как раз к моей курковочки, красота! А то мой ТОЗ совсем заскучал без работы, старенький, но родной дробовичок. Под потолком висел мешок, больше похожий на наволочку, с чем-то сыпучим. Я снял его аккуратно, развязал, а там к большой моей радости перетека, как вода, белый рис! Килограммов 5 вкуснейшего гарнира! Я не выдержал, зачерпнул ладонью немного крупы и с большим удовольствием засыпал его на язык. Во рту сразу высохло, зёрнышки глухо стукались о зубы. Свесив ноги, я смотрел на деревья, на их небогатую крону, отковыривая пальцами прилипший к зубам рис, красота! Как обрадуются мужики, какое блюдо приготовим? Ребята за грибами собирались идти, вот и блюдо будет - плов с грибами на рыбьем жиру, просто классика! А после можно будет закурить по сигаретке «примы», четыре пачки которых я нашёл в том же ящике, где и патроны.

Вечер прошёл душевно, можно сказать, празднично. Вася приготовил вкуснейший плов, нарезали солёненькой кумжечки, запивали всё это травяным чаем с шиповником и кислым, брусничным мориском. После чего пошли к моему гнилому дереву, разожгли костёр, покуривали «примку» и болтали, рассказывали весёлые истории и громко от души смеялись. Давно мы так уже не сидели душевно, как добрые, давние друзья!  Не из-за риса, конечно. Он, скорее, предлог. Видимо, душа требовала общения, устала она, бедолага, от проблем и одиночества!